Час ведьмовства. Страница 5

Даже ночью, в собственной, вполне современной квартире, выходившей окнами на озеро, доктор не мог избавиться от невеселых мыслей о своей пациентке. Неужели она и спит с открытыми глазами?

– Быть может, это мой долг?… – вслух произнес доктор.

Но в чем состоит этот долг? Ее врач имел репутацию прекрасного психиатра. Бесполезно оспаривать его диагноз. Бесполезно пытаться провести какой-нибудь дурацкий эксперимент – скажем, вывезти ее за город или принести на террасу приемник. Или… прекратить введение седативных препаратов и посмотреть, к чему это приведет…

Или… снять трубку и связаться с ее дочерью, будущим медиком. «Заставила Элли подписать бумагу…» – вспомнил он. Двадцать четыре года – девочка уже вполне взрослая, чтобы узнать правду о своей матери.

Здравый смысл настойчиво советовал доктору сократить число инъекций. А что касается полного пересмотра диагноза… Он должен был хотя бы предложить это.

– Вам нужно лишь вводить ей лекарство в предписанных дозах, – сказал старый врач, и на сей раз в его голосе ощущалась холодность. – Проводите возле нее по часу в день. Это все, что от вас требуется.

Старый болван!

Не удивительно, что доктор очень обрадовался, впервые встретив у Дейрдре посетителя.

Начался сентябрь, но было по-прежнему жарко. Войдя в ворота, доктор увидел сквозь сетку террасы мужчину, беседовавшего с больной.

Высокий худощавый брюнет.

Доктора разбирало любопытство. Кто же этот неизвестный? Нужно с ним познакомиться – быть может, он сумеет пролить свет на то, о чем не желают говорить женщины. В самой позе незнакомца – в том, как близко он стоит, склонившись к Дейрдре, – ощущалось нечто интимное. Определенно это давний друг его пациентки.

Однако, когда доктор вошел на террасу, посетителя там не было. Никого не оказалось и в передних комнатах.

– Знаете, я только что видел здесь какого-то мужчину, – сказал доктор вошедшей сиделке. – Он разговаривал с мисс Дейрдре.

– Я его не видела, – отрезала Виола.

Мисс Нэнси лущила горох в кухне. В ответ на вопрос доктора она смерила его долгим взглядом, а затем так резко мотнула головой, что подбородок ее затрясся.

– Не слышала, чтобы кто-то входил.

Что за чертовщина! Да, действительно, незнакомец лишь мелькнул за сетками террасы, но доктор был совершенно уверен, что видел на террасе человека.

– Ну почему, почему вы не можете поговорить со мной?! – обратился доктор к Дейрдре, когда они остались одни и он готовился сделать ей укол. – Если бы только вы могли сказать… хотите ли вы, чтобы вас навещали, если для вас это важно…

Рука женщины была совсем тонкой. Держа наготове шприц, доктор повернулся к пациентке и вдруг увидел, что она пристально смотрит на него!

– Дейрдре?

У доктора заколотилось сердце.

Ее глаза закатились влево и уставились в пространство – перед доктором была все та же немая и равнодушная ко всему женщина… И жара, которая уже начала нравиться доктору, вдруг показалась ему гнетущей. Все поплыло перед глазами, он чувствовал, что вот-вот упадет в обморок. Лужайка за пыльной и грязной сеткой словно сдвинулась с места…

Доктор ни разу в жизни не падал в обморок, и, когда он задумался о происходящем, вернее, когда он попытался задуматься, он вдруг понял, что беседует с мужчиной. Да, тот человек здесь… точнее, в данный момент его здесь нет… Но он только что стоял на террасе! Их беседа находилась в самом разгаре, а сейчас он утерял ее нить. Или нет, это было не так. Доктор неожиданно для себя не мог вспомнить, как долго продолжался их разговор. Странно: столько времени проговорить с человеком и не вспомнить, с чего все началось.

Доктор вдруг осознал, что пытается привести в порядок мысли и получше разглядеть незнакомца. Что тот сказал? Все происходящее совершенно сбивало с толку, поскольку рядом никого не было – никого, кроме Дейрдре, – а значит, и беседовать он ни с кем не мог. Однако он только что сказал брюнету:

– Конечно, следует немедленно прекратить инъекции…

Столь безапелляционную точку зрения, несомненно, следовало бы выслушать старому врачу.

– Да, он глуп! – отозвался брюнет.

В общем, жуть какая-то… И ее дочка, живущая в Калифорнии…

Доктор вздрогнул. Потом вскочил на ноги. Что это было? Он уснул в плетеном стуле на террасе. И видел сон. Жужжание пчел сделалось раздражающе громким, а аромат гардений одурманивал, словно наркотическое зелье. Доктор перегнулся через перила и окинул взглядом дворик по левую руку. Кажется, там что-то промелькнуло?

Ничего… Только ветви деревьев, в которых шелестел ветер. Доктор тысячи раз наблюдал в Новом Орлеане этот грациозный танец деревьев – они словно перебрасывали друг другу ветер. Какое приятное, ласковое тепло. «Прекратить инъекции! Она проснется».

По сетке медленно и неуклюже ползла бабочка-монарх. Величественные крылья. Постепенно доктор сосредоточил взгляд на теле этого существа – маленьком, черном и блестящем. Бабочка исчезла. Перед ним было какое-то отвратительное насекомое.

– Я должен пойти домой, – ни к кому не обращаясь, вслух произнес доктор. – Что-то мне нехорошо. Наверное, следует полежать.

Имя того мужчины… Как его звали?… Доктор только что знал это… такое звучное имя… да, каково значение слова, тем ты и являешься… Но имя действительно было прекрасным… Стоп. Опять начинается. Хватит! Больше он не допустит ничего подобного!

– Мисс Нэнси! – вскакивая со стула, позвал доктор.

Его пациентка по-прежнему смотрела в пространство; на фоне халата сияло изумрудное колье. Весь мир наполнился зеленым светом, дрожащими листьями, неясными очертаниями бугенвиллей.

– Виной всему жара, – прошептал доктор. – А сделал ли я ей укол?

Господи! Да он же уронил шприц, и тот разбился!

– Вы звали меня, доктор? – Мисс Нэнси, на ходу вытирая руки о передник, появилась в дверях в сопровождении темнокожей женщины и сиделки.

– Ничего страшного, просто жара, – пробормотал доктор. – Понимаете, я уронил шприц. Но у меня, разумеется, есть другой.

Устремленные на него взгляды женщин были пристальными, изучающими.

«Думаете, я тоже схожу с ума?»

Но в пятницу доктор снова увидел того мужчину.

В тот день он немного запоздал – был срочный вызов в санатории – и теперь, в час ранних осенних сумерек, торопливо шел по Первой улице, не желая мешать семейному обеду. К воротам он уже не подошел, а подбежал.

Мужчина стоял в тени террасы, скрестив руки и опершись плечом о столб. Его темные, широко раскрытые глаза были устремлены на доктора, но взгляд их свидетельствовал о том, что незнакомец погружен в размышления. Высокий, худощавый, в безупречно скроенной одежде.

– Ага, значит, вы все же существуете, – со вздохом облегчения пробормотал доктор. Поднявшись по ступенькам, он протянул незнакомцу руку. – Разрешите представиться: доктор Петри.

Но… Как передать это словами? На крыльце не было ни души.

– Теперь я точно знаю, что не ошибся, – входя в кухню, обратился доктор к мисс Карл. – Я видел его на террасе, а потом он просто растаял в воздухе.

– А какое нам дело до того, что вы видели, доктор? – вопросом ответила ему старуха.

Весьма странные слова… До чего же все-таки резка эта женщина! Про нее не скажешь: дряхлая старуха. В своем извечном синем габардиновом платье мисс Карл стояла очень прямо, глаза ее за стеклами очков в проволочной оправе свирепо взирали на доктора, а сомкнутые губы сжались в тонкую линию.

– Мисс Карл, я уже видел этого мужчину возле моей пациентки. Ни для кого не секрет, что в настоящее время она совершенно беспомощна. И если неизвестный человек появляется здесь, когда ему заблагорассудится, и столь же беспрепятственно исчезает…

Впрочем, его мнение никого не интересовало. Мисс Карл либо не поверила ему, либо ей было все равно. А мисс Нэнси даже не подняла головы от тарелки и продолжала ковырять вилкой еду. Однако, как заметил доктор, глаза мисс Милли встревоженно перебегали с него на мисс Карл и обратно.